Три месяца участники фотографировали и рисовали на улицах Екатеринбурга под руководством кураторов фотографа Федора Телкова и художницы Екатерины Калужниковой. Главная особенность этого курса в сочетании фотографии и изобразительного искусства. В процессе обучения участники выполняли упражнения из книги The Photographer's Playbook, в которой собраны практические задания от преподавателей фотографии в американских и европейских вузах. Например, фотографировать не глядя в видоискатель или сделать скетч на основе фотографии как референса, исследовать незнакомый район города или снимать там, где прошло детство. Для итоговой выставки авторы подготовили лучшие свои работы. Они отличаются по технике исполнения (цифровой коллаж, аналоговый коллаж, рисунок по фотоотпечатку, вышивка по фотоотпечатку, объемная фотография и т. д.), но все так или инче делают шаг в сторону от привычного представления о фотографии. Образовательный курс был экспериментом как для участников, так и для кураторов, насколько удалось справится с новыми творческими задачами, судить зрителю.



Анна Снегина. Горожане
В своей художественной практике я часто обращаюсь к розовому цвету. Он визуально привлекателен, не несет негативных коннотаций и ассоциируется у меня с чем-то безопасным. Продолжая начатую еще в 2019 году серию «ПИНКатеринбург», в которой я фиксирую присутствие розового в городской среде и пытаюсь упорядочить его, в этот раз я решила обратить особое внимание на героев. Прохожие в розовом, встреченные мной на улицах Екатеринбурга, кто они? Как показал эксперимент, кто угодно, и даже не всегда люди.

Я бегу со всех ног по каменистой дороге, ещё два дома, поворот и вот наше крыльцо за нехитрым забором. На крыльце стоит дед, и я взмокшая и запыхавшаяся я влетаю в его объятья, выдыхаю: "Золото!", разжимаю ладонь и дед, смеясь, добавляет: "Для дураков!" Мы смотрим на мою драгоценность, подняв к небу под полуденным солнцем. Блики от камня и крупные капли пота заставляют крепко зажмуриться.

Открываю глаза, нет ни деда, ни дома, через 30 лет от места моего счастья остался лишь бетонный остов крыльца и пара стен, которые постепенно разбирают для строительства колоритных казахских могил. Бабушкин дом был наполнен межнациональной кухней и авторскими сказками, по которым косвенно можно судить о том, кто здесь жил. Посёлок Акчатау был образован вокруг вольфрам-молибденового рудника и находился в 300 км от Карлага. На каждой местной улице соседствовали казахи, русские, корейцы, немцы, отбывшие наказание политзаключённые и военные преступники, профессора и шахтёры, художники и учёные. Многие жители посёлка были поражены в правах и не имели возможности вернуться в родные места, у этих людей тоска по дому обостряла желание хранить и соблюдать традиции, помнить родной язык и объединяться по национальному признаку. На канву из большой истории лёг слишком сложный паттерн из трагических судеб, разнообразных культур, внешней идейности и замолчанных событий. Я впитала эти истории через общение с детьми и взрослые разговоры на кухне, сейчас уже трудно различить, какие я услышала, а какие видела своими глазами. Воспоминания детства так же обманчивы как золотистый пирит, который встречается здесь на каждом шагу.

Я наношу вышивку на архивные снимки, записи и фотографии, сделанные в Казахстане на месте жительства семьи моей бабушки, используя золотистые нити, чтобы зарифмовать обманчивость детских воспоминаний и блеск пирита. Я переношу на снимки свои детские рисунки о Казахстане и рисунки с чеканки Дома культуры в посёлке Акчатау.